Своё место на стене. Ташкентский стрит-арт

В мае 2022 года в Ташкенте впервые прошёл фестиваль, посвящённый стрит-арту. А спустя год, 10 июня, состоялся новый Graffiti fest — так часто упоминаемый 139 Documentary Center отдал «на растерзание» молодым уличным художникам свои собственные стены.

О том, какую нишу в современном искусстве Узбекистана занимает стрит-арт и что вкладывают в своё творчество уличные художники — в этой статье.

Основным направлением стрит-арта традиционно считается граффити или спрей-арт, хотя лично мне сразу вспоминаются безумные скульптуры «младенцев» из Праги или «Севильские Грибы» (Metropol Parasol) в Испании. Всевозможные арт-постеры и трафареты — туда же. Однако именно яркие настенные рисунки неизвестных художников вызывают, как правило, самый большой резонанс и споры. Объясняется это одним лишь словом — «unlegal».

Граффити часто ассоциируется именно с несогласованным и, соответственно, незаконным искусством. По этой причине иногда невероятно красивые, масштабные и впечатляющие работы городские власти признают «вандализмом» и уничтожают. Другое дело — муралы. Это всё та же настенная живопись, только выполненная не безымянными подростками с баллончиками, а профессиональными художниками на официально предоставленных под роспись площадках.

В этом смысле Graffiti fest — попытка легализовать уличное искусство, предоставив безопасную площадку для самовыражения тем, кому раньше приходилось скрываться и убегать. Арт-директор 139 Documentary Center и идейная вдохновительница фестиваля Яна Харашо поделилась своим отношением к уличной культуре и тем, какие цели ставили перед собой организаторы.

Яна: «Возникла идея сделать что-то, что объединит комьюнити локальных художников. И мы придумали вот такой формат однодневного феста, где зрители могут наблюдать, как художники наносят рисунок. Это своего рода презентация малоизвестных художников. Хотя истинные райтеры не очень-то хотят быть видимыми.

Исторически, главный принцип граффити — быстро нанести рисунок и убежать. С 12 лет я сама принадлежала к граффити-тусовке. Это была эпоха Бэнкси, я делала трафаретное граффити. Так можно выразить какую-то мысль в слогане, быстро повесить и убежать. Сейчас я этим уже практически не занимаюсь. Наверное, я сделала всё, что хотела. Хотя в теггинге для оформления афиш феста активно поучаствовала.

Для меня граффити — способ выражаться языком баллона и аэрозоля. Режиссёры снимают фильмы, перформеры делают перформансы, уличный художник оставляет кусок. В Ташкенте эта культура в самом зачатке. Проходили какие-то фесты, но все они были "под государственным ярлыком" — все эскизы согласуются, цензурируются. У нас же единственным ограничением был запрет на порнографию и политические темы. Каждый художник создавал эскиз, который хочет видеть, приходя в галерею».

Забили стенку

В Graffiti fest приняли участие 15 независимых художников, каждый из которых получил в своё распоряжение фрагмент стены для творческого самовыражения. В итоге весь фасад двухэтажного здания превратился в яркий живописный коллаж. Кто же такие современные уличные художники и о чём говорят их рисунки?

Тимур, участник: «Ещё в 13 лет я понял, что хочу рисовать граффити. Вдохновлялся Бэнкси. Начал бомбить, набивать свои теги. Я хотел оставить свой след. Хотя и не очень хотел связываться с законом. Поэтому кайфанул, когда стал рисовать за деньги, да ещё и легально.

У меня тут немножко криповый парень. Он будет смешным. Одежда будет ему максимально мала. И он таким криповым взглядом будет смотреть вниз на людей, которые будут смотреть на него. Просто по фану, как четвёртая стена».

Алёна и Нигина, участницы: «Мы в основном работаем на заказ, к граффити это не имеет особого отношения. Раньше у нас не было возможности законно, скажем так, появиться на стенах этого города. А тут мы узнали про опен-колл, и вот — наш дебют на улице с авторской работой.

С коммерческими заказами есть одна проблема — ты перестаёшь быть автором. Ты просто исполнитель. А если человек искусства не боится, рискует, хочет что-то заявить, то в нём проявляется авторское "Я". Для нас сегодня важнее выполнить работу с душой, чем продемонстрировать все свои навыки».

Нигина: «Я — веган, и мне захотелось отразить это в нашей авторской работе. Поэтому мы изобразили попугая в клетке из шрифта со словами "don’t be part of interspecies discrimination", "go vegan" и "Наша любовь будет лицемерной ложью до тех пор, пока мы не распространим её на всех живых существ Земли". Кроме того, мы прикрепим к рисунку лист со ссылкой на фильм про веганство и насилие над животными».

Полина, участница: «Я изобразила смерть, держащую обеими руками "звёздочки" Руб аль-хизб. Этот символ обозначает конец одной и начало новой главы в Коране. В моей вселенной Смерть — это не отрицательный персонаж, а скорее нейтральный. Она даёт жизнь следующему поколению. Мне нравится совмещать мультяшные формы с мрачным содержанием. Это отображает контекст современной жизни, где с утра мы читаем новости о катастрофах и войнах, и тут же свайпаем на рилсы со смешными котятами. Такая дикая смесь из всего ужасного и легкомысленного, что нас сейчас окружает».

Андрей, участник: «Это один из моих любимых рэперов. Я очень давно хотел посвятить ему стенку, но никак не было возможности. И вот, в рамках фестиваля она появилась».

Вика, участница: «Мой рисунок — это, скорее, просто отпечаток меня. У меня свой прикол рисовать везде котов. Это как личный штампик.

В целом, классно, что мы все тут разные и это всё на одной стене. Сама галерея 139 позиционирует себя местом, где собираются разные люди и объединяются разные направления искусства. Мне кажется, эта стена прекрасно олицетворяет эту идею».

Отпечатки жизни

По сути, всё изобразительное искусство выросло из первобытного граффити. Однако петроглифы древних людей бережно исследуются и сохраняются, когда как отпечатки современного homo sapiens безжалостно закрашиваются валиком по воле работников ЖКХ. Окружающее человека пространство перестало быть доступным для художественного самовыражения — по большей части оно визуально стерильно, безлико, усреднено. Одновременно с этим, улицы перегружены «визуальным шумом» в виде бесчисленных рекламных баннеров, витрин, мерцающих LED-экранов. Кажется, город из места для жизни превратился в гигантскую торговую площадку.

Вика: «Иногда кажется, что в городе для тебя просто не хватает места. Я хотела бы идти по улице и видеть свои рисунки. Но у нас в Узбекистане легально так не получится. Наверно, поэтому я очень хорошо отношусь к нелегальному арту. Если бы город выделил больше пространств, где можно украсить стену своим рисунком, мне кажется, это выглядело бы гармонично. То есть вот здесь ты самовыражаешься, а потом идешь по историческим местам, и граффити там нет. Это был бы классный контраст».

Тимур: «Я не думаю, что Ташкентские фасады приспособлены к граффити. Повсюду национальные здания. На них ты же не будешь бомбить, верно? Если бы даже меня попросили расписать такое здание, я бы не бил граффити. Я бы какие-то орнаменты нарисовал, но не теги. Если бы райтеры подошли к процессу по уму и начали бы расписывать простые скучные стены, город преобразился бы в лучшую сторону».

Полина: «Я люблю рассматривать граффити. Мне кажется, раскрашенная стена лучше, чем пустая. Это места притяжения, в которых уже есть какая-то жизнь. Через них можно взаимодействовать с городом».

Яна: «Мне кажется, стрит-арт формирует оболочку города. Плотно соединяется со средой, меняет пространство, делает его лучше, красивее. Эти рисунки являются эмпатийными точками города. Для меня расписанная тегами остановка выглядит более облагорожено, чем пустая и безликая. В этом есть жизнь, энергия города, живые люди».

Почему же дела обстоят именно так? Ещё во времена Аристотеля понятие «государство» обозначало особый формат отношений внутри общины. Оно предполагало, что все граждане полиса могли принимать участие в управлении им. Спустя тысячи лет мы обнаруживаем себя в системе, где горожанин ощущает себя скорее гостем, чем хозяином города. Так влияют на нас запретительные законы, которые где-то «наверху» принимают серьёзные «взрослые» и которым мы вынуждены по-детски послушно следовать. Лично я не вижу ничего привлекательного в абсолютной анархии, но замечаю, что контролирующих законов существенно больше, чем защищающих индивидуальные права и свободы.

Вандализм как искусство

В первые часы фестиваля в пространстве ISH PISH состоялся показ культовых документалок, посвящённых культуре граффити. Мне особенно заполнился эпизод, где некие уличные художники наполняли краской скорлупки яиц и потом бомбардировали этими яйцами подошедший к платформе поезд с размашистым словом «COLORS» на борту. Яркие цвета заливали надпись, а пассажиры, ставшие невольными жертвами эггинга, наблюдали за этим через стекло. Вот это протест, подумала я, протест против обыденности! И это уже не просто граффити — это акционизм. Или вандализм? Настоящее творческое бунтарство или банальное хулиганство?

Яна: «Для меня вандализм — это когда трогают памятники культуры, исторические здания, мемориалы, всё, что связано с наследием. Остальное не является для меня вандализмом. И я радуюсь, если вижу, как кто-то забафил белую стену или целое здание, потому что это определённая смелость и свобода. Особенно в Ташкенте. Ещё пять лет назад я не могла себе такое представить».

Андрей: «В начале моего пути, лет семь назад, мы рисовали в основном по ночам и на таких зданиях, до которых никому нет дела. В этом был, в первую очередь, драйв, во вторую — желание заявить о себе. Для меня это и искусство, и вандализм, а скорее даже вандализм как искусство».

Яна: «Райтеру важно оставлять след. Иногда это может быть очень радикально. Они мало задумываются о том, вписывается ли их рисунок в архитектуру здания. Возможно, публичные стрит-арт артисты подходят к этому основательно. Но обычные уличные ребята видят какие-то стенки, чаще всего заброшки, и думают только о том, какой там забить эскиз. Конечно, это своего рода протест».

Нигина: «У нас нет такой культуры — бороться, о чём-то заявлять. Это связано с нашим менталитетом. У нас "послушный" стрит-арт, который может существовать только с позволения сверху. Из-за этого он превращается в какую-то монументальную живопись. Наш самый популярный стрит-арт художник — INKUZART, но даже в его творчестве я вижу попытку договориться с государством, делая периодически какие-то более "халяльные" работы. Он умеет балансировать».

Вика: «Везде есть художники, которые через рисунки говорят о каких-то важных темах. А у нас эти темы не поднимаются, культура не позволяет. И из-за этого чувствуешь себя более зажато».

Алёна: «Для меня стены — это способ донести что-то до максимально большого количества людей. Это требует внутренней свободы. Когда ты выбираешь какую-то стену в городе, ты не спрашиваешь ни у кого разрешения. И город становится, по сути, твоей галереей».

Город — галерея искусств

Звучит вдохновляюще. Давайте представим, что голоса уличных художников были услышаны, и правительство предоставило легальные площадки для граффити по всему городу. Насколько это решило бы проблему неконтролируемого теггинга и как повлияло бы на развитие уличного искусства в Ташкенте? Вот, что думают об этом сами художники.

Андрей: «В академических вузах, как правило, не развивают в тебе креативность, не учат высказываться как художник. Поэтому есть большая потребность в легальных площадках для уличного творчества. Хотелось бы, чтобы молодёжь тоже как-то в эту культуру вливалась. Потому что из вандализма, из граффити, это всё очень часто перерастает в какое-то серьёзное увлечение искусством».

Яна: «Что касается чего-то бунтарского, андеграундного, если это берёт под контроль государство, то всё приобретает другие коннотации и вообще выглядит по-другому. Даже если правительство выделит какие-то легальные площадки, они же будут всё контролировать. Они точно не разрешили бы Тупака Шакура на полстены, как у нас».

«Здесь был я»

Настенные надписи — бессмертное свидетельство того, как человек стремится запечатлеть себя в пространстве. Словно первобытный инстинкт толкает нас оставлять всюду «метки». И чем меньше мы ощущаем себя хозяевами собственного мира, чем сильнее давят на нас законы и долженствования, тем более смелым и вызывающим образом прорывается это желание вовне.

Яна: «Граффити здесь и сейчас — это больше про заявление о себе, про присвоение пространства. "Это сделал я, и пока мой рисунок здесь, на стенке — это и будет моим". Теги — это самый простой способ сказать: "Здесь был я". Нам, например, было очень важно провести фестиваль здесь, потому что мы так заявляем о том, что это место наше. Оно наше надолго.

Проще говоря, мы хотим видимости, мы хотим говорить свободно и жить в пространстве, которое принадлежит нам».